Часов в восемь вернулся из института домой, что-то делал по хозяйству, потом с девяти до двенадцати сидел над рукописью. Кое-какие заметки и правки Б.Л. принял, но в основном, он по-журналистски распутывает мой стиль. Все фразы расставляет строго по форменной логике. А особенности моего стиля — сначала знак, действие, потом медленное, кругами, объяснение. У читателя тогда возникает ощущение, что так думает он.
1 февраля, вторник. Уже вторые сутки нахожусь под впечатлением двух материалов в прессе и книжки Умберто Эко "Шесть прогулок в лесах литературы", которую я дочитываю или ночью, между 3-4-мя часами, или утром, между 6-7-ю. Если говорить о "материалах", то первый — очень серьезное интервью Лимонова, данное им еженедельному журналу "Политика". Журнал в N 40 (141) пишет: "Политика Путина способна сделать из Лимонова влиятельную фигуру объединенной оппозиции. Вождей кует Кремль" Приведу две цитаты. Я себя уже обвиняю, что сам ничего не могу сообразить, а все пользуюсь цитатами. Но природа моя такая, я допускаю, что я не аналитик, даже что не умен, но что-то внутри себя чувствую. По крайней мере, когда и какой кусочек из того или иного интервью надо взять.
— …ваша партия — не хулиганы, а реально существующая, оппонирующая власти партия. И равных вам нет?
— По яростности, по самоотверженности, по активности — безусловно. Наши люди не боятся тюрьмы, и других таких кадров ни у кого нет. Я желаю всем "яблочникам" или эспээсовцам воспитать таких мальчиков и девочек, которые не боятся тюрьмы и гордятся ею! Мы, конечно, несовершенны. Но мы создавались на голом энтузиазме, на скудные деньги, без спонсорской поддержки. Я давал партии все свои деньги за книжки, но это же, увы, жалкие гроши!
— И в чем заключаются эти "изначальные" претензии к власти?
— Сосредоточение власти в одних руках — как при царе. Для меня как для писателя символично хотя бы создание этого опереточного кремлевского полка, как в "Марице" Кальмана! Или церемония инаугурации — ни один человек со вкусом не стал бы делать такого, а Путин делает! Он отшатнулся от кагэбэшной идеологии, но насмотрелся фильмов Михалкова с царем в папахе и на лошади — бред! И мне неприятно! Власть единолично занимается всем, не спрашивая ни у кого совета. Она не опирается на народ, и ей смешны все разногласия между политическими партиями, между коммунистами и либералами. Путин строит самодержавие. Но с февраля 1917 года Россия является республикой, и ее граждане хотят и могут влиять на судьбу своей страны. У них есть амбиции, и их волнует не только проблема набивания желудка. Социальные амбиции — вот что отличает человека от животного.
Второе интервью — Чубайса "Российской газете" в номере от 27 января. На него меня навел Игорь Котомкин. Всего, что касается экономики, приватизации и прочего, выписывать не буду. Вот только один вопрос и один ответ:
— Вы в одном из последних интервью очень нелестно отозвались о роли Достоевского во влиянии на умы россиян. Поясните.
— Я считаю, что в российской истории немного людей, нанесших такого масштаба глубинный мировоззренческий вред стране, как Достоевский. Для меня сущность Достоевского выражается в одной фразе князя Мышкина: "Да он же хуже атеиста, он же католик!" Абсолютная нетерпимость к другим мировоззрениям, к другим конфессиям (в том числе исповедуемым русскими), к другим народам (в том числе проживающим в России), отталкивающая Россию от мира, замыкающая ее в саму себя. Все это, традиционно прикрываемое словами о гуманизме и патриотизме, по сути, братоубийственная и человеконенавистническая концепция.
Понятно, в какой интеллектуальной среде это вызрело и чему было противопоставлено — идущему из Западной Европы марксизму. Но в сегодняшней России, в сегодняшнем мире, открытом, динамичном, конкурентном, ничего более разрушительного для нашей страны придумать невозможно. А вот и свежее подтверждение — сейчас, в XXI веке, в 2005 году, в качестве праздника национального единства у нас в России избран день изгнания католиков. Сторонники этой идеи могут с чувством глубокого удовлетворения вслед за Достоевским сказать: и правильно, ведь они же хуже атеистов!
Простим автору подмену понятий — видно, его отец не был юристом, — но ведь с таким же успехом он мог бы сказать, что праздником великой Победы в мае 1945 года избрано изгнание не только католиков, которые опять, как триста с лишним лет назад, "по случайности" оказались у стен Москвы, но и протестантов, помогавших им дорваться до Ленинграда и Сталинграда. А его категорическое суждение, что любая закрытость, любое сохранение рода или вида — плохо, меня пугает и не позволяет отнестись к нему равнодушно. Откуда у ярого противника любой цензуры такая тяга к запрету на инакомыслие? И откуда у заядлого либерал-демократа такое резкое деление на своих и чужих? Ну, давайте и я тогда начну всех делить, давайте и я вспомню, что Асар Эппель, один из лучших русских стилистов, был сценаристом первого еврейского фильма в России, показавшего, не только как угнетают евреев, но и какие они боевые, как они стремятся жить в России с ксенофобной закрытостью. Почему французы не хотят мириться с хиджабами, а мы, живя на Бронной, должны мириться с кипурами и пейсами людей, идущих в синагогу? Как говорил Ленин, "нескладно получается".
Вечером состоялось заседание Клуба Рыжкова. Ничего особенно интересного, организационные вопросы. Любопытен список людей, оторвавшихся от клуба, и комментарий к этому М.И. Кодина. Не прямая речь, но близко к тексту. Ушел, например, Слава Рыбас, и все присутствующие вспомнили, как в 90-х годах Славин бизнес — Институт человека — раскручивался именно через Клуб Рыжкова. Ушел, ни разу в клубе не появившись, Вл. Филиппов, которого в свое время просил принять в клуб Примаков. Тогда Филиппов был министром образования. Приняли. Теперь он оторвался, не ходит. Кодин заметил: "Ну вот, снова станет проректором в Университете Лумумбы, место ректора уже занято, и тогда опять начнет ходить". Совершенно невероятную причину своего выхода из клуба привел президент совета директоров Промбанка Яков Дубинецкий: мол, у него нет возможности платить членские взносы. Кстати, о взносах, их все платят по-разному: моя доля — три тысячи в год. В пятницу получу зарплату и заплачу.
Были С.Глазьев, Г. Селезнев, В.Ганичев, Н.Скатов, В.Севостьянов, знаменитый авиаконструктор Новожилов, очень симпатичный Пареньков, директор "Серпа и Молота". Я постепенно ко всем привыкаю, меня уже знают по имени и сегодня даже выбрали в совет клуба. В перерыве несколько минут поговорил с Селезневым, он всегда был мне интересен. Спросил, насколько тяжело ему в Думе молчать. Он ответил, что знает многих журналистов, большинство его приятели, но "администрация президента (Сурков, со слов Г.Н.) дала четкие указания — о Селезневе забыть". В.Ганичев, который в отличие от меня, нерасторопного, так удачно все спланировал в своей судьбе, что остался, несмотря на свой грозный возраст, еще на бесконечный срок в Союзе писателей самым главным, с некоторой гордостью и, я бы сказал, с надеждой меня уязвить сообщил, что был на президентском приеме. Вот только это я и запомнил, наверное потому, что я сам на этом приеме не был.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});